Тяжело дыша, бойцы молча бежали вперед. Сперва они услышали плеск воды, а затем в горячем воздухе, окончательно выдавая близость открытого водоема, запахло влагой. Стены туннеля разошлись в стороны, и диверсанты выбежали в широкое хорошо освещенное прямоугольное помещение. С левой стороны блестела черная вода, а вдоль стены были нагромождены ящики. Они дошли уже практически до середины, и никто из них не услышал щелчка электромагнитного разряда,от которо- го все шлемы тут же оглохли и ослеп- ли.
Беззвучно, как звери, они бросились к стене под прикрытие ящиков, сдирая на ходу шлемы, которые из незаменимых помощников разом превратились в обычные каски с затычками для ушей.
На потолке вспыхнули яркие лам- пы, помещение залило белым светом, и неподалеку кто-то яростно закричал на языке аборигенов.
- Чего хотят? - спросил сидевший возле Гоблина Демон.
- Вроде как поговорить...
- Гоблин, не слушай этих козлов! — сердито зашипел из-за соседнего ящика Угрюмый. — Они всегда фигу в кармане держат!
- Ничего, у меня возле кармана, в левой штанине, тоже кое-что для них есть! - зло ответил ему Гоблин, затем прокричал что-то в ответ строггам и высунул над ящиком маленькое зеркальце на металлическом стержне.
- Командир, - сказал Кабан, - скажи им, что сала и чеснока у нас больше нет, пусть не пристают!
В зеркальце было видно, что на дороге, закрывая выход из помещения, вразброд стоит примерно взвод бан- i дерлогов, ориентировочно десятка три. '• Оружие они держали стволами в пол • и явной агрессивности не выказывали.
- Так, - сказал Гоблин. — Сейчас я вылезу. Если что...
- Не боись, командир, это им даром не пройдет! - подбодрил его Демон.
- Командир, ты хоть пенсию свою нам на пропой завещай! - ехидно сказал Пушистый.
- Обойдешься! — Гоблин встал и, держа рэйлган стволом вниз, вышел на середину дороги. Следом разом поднялись остальные бойцы и встали за его спиной.
Прямо перед ними стоял целый взвод бандерлогов, общим числом ровно тридцать штук. Здоровенные, как питекантропы, они мрачно сопели,
и весь их вид не предвещал ничего хорошего. Силы были неравные - больше трех к одному, но ни один из солдат ни на секунду не усомнился в благополучном исходе встречи.
- Ишь ты, кодлан целый выставили... - задумчиво сказал Пушистый. — Кто же это вас, столько рыл, хоронить-то будет?...
Самый здоровый бандерлог, почти квадратный, с длинными, как у орангутанга руками, шагнул вперед и стащил с головы черный шлем. Из-под шлема тугой щеткой взметнулся огненно-красный гребень из поставленных дыбом волос. Солдаты враз притихли и разинули рты.
- Оба-на-а! - восхищенно протянул змеевидный Угрюмый. — Причесон типа "озимый ирокез"! Чингачгук, в натуре!
- Отцы, гадом буду — это финальный босс! - обрадовался Негатив.
Бандерлог что-то загыркал по-своему, резко взмахивая правой рукой и тыкая пальцем в пол под ногами.
- Чо ему надо, этому гребню? -с неприязнью спросил Пушистый.
Наклонив голову, Гоблин дослушал бандерлога до конца и начал переводить:
- Во имя Макрона, триединого и неделимого...
- Как это: триединого и неделимого? ~ удивленно перебил Пушистый.
- Ну, эта... - Гоблин замолчал и, подбирая слова, почесал затылок. -Короче, он у них олицетворяет триединство: Строггоса, себя самого и своего экзоскелета. Вот. Религия у них такая.
- Так ты ж его вроде как на части поделил? — еще более недоуменным голосом спросил Пушистый.
Старший бандерлог громко рявкнул и свирепо сверкнул на Пушистого красными глазами.
- Пушистый, не зли парня, я тебе потом все расскажу. Короче, он предлагает драться по священному ритуалу.
- По какому такому священному ритуалу? Похоронному, что ли?
Гоблин сморщился как от зубной боли:
- По священному, елы-палы!
- Это еще как?— окончательно возмутился Пушистый. - Меня так не учили, пошли они все в задницу!
- Пушистый, еще раз перебьешь важные переговоры - и вместо бандерлогов я тебя самого отоварю, понял? По-честному - это значит без стрель-
бы. На кулачках и ножиках. Говорит что кроме них дальше уже никого нет. Дескать, тут все мы и ляжем как герои Сперва предлагает выставить против него нашего богатыря. Вы как?
- Ответ положительный! Пусть уже молитву запевает, жабеныш Злобно ответил за всех маленький Угрюмый. - Гоблин, ты вообще ему скажи, пусть не дуркуют со своими ритуалами, а сдаются и прыгают в воду Слышь, ты, конь-башка! — крикнул Урюмый предводителю бандерлогов. Ботвинник в таких ситуациях сразу сдавался!
- Блин, вообще наглость потеря петух комнатный! — возмутился развязным поведением монстра Heгатив. — Я смотрю, страх утрачен полностью! Уже на ветеранов вооруженных сил прыгают! Эдак скоро и в погреб за пивом не спуститься будет!
- Да ну, ты чо! - заступился за бандерлога Демон. — Ты глянь, какой красавец! Не перевелись еще на Строггосе богатыри!
- Гоблин, спроси у этого мерина чесоточного, у них лавэ при себе есть? встрял Кабан. - Хочу с кем-нибудь из них забиться, что этот пинчер и трех минут против Крюгера не продержится!
Гоблин вытянул шею, выпятил нижнюю челюсть и загыркал что-то в ответ. Главный бандерлог внимательно его выслушал, солидно кивнул и шагнул вперед, а остальные зашипели, как змеи, и принялись ритмично цокать языками.
Строгг, не оборачиваясь, снова что-то рявкнул по-своему и небрежно бросил свой шлем за спину. Один из бандерлогов ловко его поймал и аккуратно положил на пол. После этого все бандерлоги начали отщелкивать оружейные магазины и складывать их на пол То же самое осторожно проделали и земляне. Не сводя красных как угли глаз с Гоблина, старший бандерлог расстегнул и неторопливо снял с себя куртку. Открывшуюся взорам широкую грудь монстра украшала ярк; татуировка: бандерлог, ножом, убивающий землянина.
Диверсанты онемели, до глубины души потрясенные неописуемой наглостью и злостным неправдоподобием картинки. И тут же хором заорали с мые страшнейшие оскорбления.
Перекрикивая друг друга, они п казывали врагам вытянутые из крепких сжатых кулаков средние пальцы, хлопали ладонями по сгибам локтей и делали
лали отмашки кистями от промежностей, сопровождая их совсем уж непристойными телодвижениями. Взвод бан-дерлогов в ответ недобро зарычал и зашевелился.
- Угрюмый, как они? - не оборачиваясь громко спросил Гоблин.
- Настроены крайне решительно. За правое бандерложье дело готовы умереть все до одного!
- Ну, раз настроены решительно, значит сейчас умрут. Крюгер, ты как?
- Не хотят по-хорошему — уберем вазелин! — медленно и мрачно сказал боец, не спеша расстегивая ремни бронежилета.
- Ты давай эта... тово! Повнимательнее! - напутствовал приятеля Угрюмый. — Этот пес, похоже, ничем не болеет. Эвон, какая шайба! С таким особо не забалуешь!
- Крюгер, не ссы! — подбодрил товарища Негатив. - Это же пацан вчерашний!
Молча бросив бронежилет на пол, Крюгер потянул через голову грязнущую, потную темно-серую майку, и обнажил могучий торс.
- Крюгер! - трагически зашептал Угрюмый. - Ты только штаны не снимай! А не то нам подраться не с кем будет!
Похожий габаритами и сложением на Минотавра боец легко встряхнулся. Под бронзовой кожей могучего торса как огромные сытые удавы зашевелились и вспухли рельефными буграми мощные мышцы. Со спины не было видно, что у Крюгера нарисовано на груди, но все и так это прекрасно знали: под большим синяком, под грозным черным лозунгом "Без пощады!", • на животе вольготно располагался диверсант, совершающий с бандерлогом половой акт в особо извращенной форме. Портретное сходство диверсанта с хозяином татуировки было несомненным, почти фотографическим. Глядя на татуировку, шестьдесят красных глаз перестали мигать. Крюгер быстро напряг и расслабил живот, и фигурки на рельефных, как стиральная доска, мышцах, ожили и пришли в движение. Нарисованный диверсант бодро поддал тазом, а рожа огуливаемого бан-дерлога исказилась сладострастием. Тридцать строггов задохнулись от негодования и издали яростный вопль. Поигрывая животом, Крюгер двинулся вперед.
- Вовчик, следи за его левой, он левша! - негромко добавил Гоблин.
- Какой "Вовчик"?! - изумленно спросил Пушистый. - Гоблин, ты кому подсказываешь?!
- Молчи, балбес. Это Крюгера так зовут - Вовчик.
Оба бойца вышли на середину площадки и медленно пошли по кругу, присматриваясь друг к другу. Бандер-лог действительно был левшой, Крюгер заметил это и сам. Монстр взмах-
нул левой рукой и, блеснув клинком, из огромного желтого кулака как по волшебству вынырнул нож.
- У-у-у-у-у... ~ презрительно загудели диверсанты. Нож был полированным, то есть блестел в темноте и являл собой образец крайнего непрофессионализма, разом уронив авторитет владельца в глазах противостоящей стороны.
Тем не менее, бандерлог быстро отработал кулаком, и лезвие мгновенно переместилось острием вниз. Вверх-вниз, вверх-вниз. Строгг вытянул руки вперед, и нож запрыгал из одной в другую с почти неуловимой для глаз скоростью.
Угрюмый огорченно покачал головой: и этот туда же, опять нормального боя не будет. Подобные кривляния никогда ни к чему хорошему не приводили, а уж в серьезных ситуациях не применялись вовсе. Если уж они этого придурка выставили как лучшего, то какие же остальные? Правда, их много...
В ответ на эти кривляния Крюгер вытянул из ножен свою приблуду: матово-черный от рукоятки до самого кончика лезвия нож разведчика "Оборотень 2". У него-то как раз наоборот, не блестела даже остро отточенная кромка лезвия. Напряженно присев, выставив вперед пустые руки и немного отведя назад вооруженные, они настороженно закружили друг вокруг друга, делая пугающие ложные выпады.
Демон тоже смотрел на этот дешевый цирк с огорчением. Блин, уголок Дурова на выезде... Господи, если бы эти козлы хоть раз побывали на Арма-гоне и посмотрели, как там с одним ножом валят шамблеров — ни о каких рукопашных вообще не было бы даже речи. Тоже мне — драчуны...
Бандерлог резко прыгнул вперед, нанося размашистый удар по горлу. Крюгер ловко увильнул и по-простецки ткнул ему ножом в живот. Строгг не менее ловко отскочил и снова бросился вперед, норовя отогнать землянина к воде. Они запрыгали бодрее: вперед, назад, вбок, выпад ножом, ногой, рукой, нож в одну руку, в другую.
И когда бандерлог в очередной раз сделал резкий выпад, Крюгер мягко отскочил вправо, захватил его за вооруженную руку, дернул вперед и ударил коленом в подмышку, мгновенно оказавшись за спиной противника. Несмотря на огромный рост и вес, боец двигался как танцор, так же быстро, грациозно и точно.
Зайдя за спину, он с маху всадил свой нож бандерлогу в обнаженную бо-чину. Хищная сталь ручной ковки с тихим всхлипом ушла вглубь непонятной инопланетной жизни, мигом превратив ее в самую обыкновенную, одинаковую во всех мирах смерть. Крюгер выдернул нож, перехватил разом обмякшего
монстра поудобнее, и отточенным движением бросил его через корпус в воду. Тело бандерлога раскорячившейся жабой звонко шлепнулось об воду, которая тут же вскипела — заждавшиеся рыбы принялись за работу. А Крюгер размахнулся и с разворота метнул нож.
Черное лезвие тенью мелькнув в воздухе и впилось в лоб зазевавшегося бандерлога. В наступившей тишине вражеский череп треснул звонко, как спелая дыня, пропустив закаленную сталь в мозги по самую рукоятку. Бандерлог упал ничком - ровно, как палка, треснулся лбом об пол и вогнал нож еще глубже.
. Крюгер резко отскочил к своим. и на секунду в туннеле повисла гробовая тишина. Диверсанты нисколько не удивились такому исходу боя и лаж в чем-то порадовались за местных рыб. а вот бандерлоги от такой скорости расправы и финального коварства попросту обалдели.
Через секунду взвод монстров зашевелился и жутко завыл в каком-то непонятном, рваном ритме. Атмосфера над полем грядущей битвы достигла запредельного накала. Полыхая черной ненавистью, на землян тяжко накатила густая волна злобы объединенного разума бандерлогов - безумие жестокого, беспощадного и лишенного страха единого существа. Смертельный ужас холодной рукой потрогалсердца солдат, но стальная воля каждого из них отогнала страх прочь. Шерсть на дубленых солдатских загривках встала дыбом, и на строггов яростно хлестнула ответная, неукротимая, звериная злоба девятерых землян.
С обеих сторон разом свистнули, вылетая из ножен, боевые ножи. Гоблин сказал:
- Коба, уши береги!
Напяливавший на руку табельный кастет Кабан резко кивнул, и плечом к плечу, без единого звука, шеренга из девяти человек молча бросилась вперед.
Рукопашный бой совсем не похож на обычную драку и уж тем более не похож на то, что обычно показывают в кино. Никакой зрелищности в нем нет, а есть только неукротимая ярость, свирепая жестокость и лютая смерть.
Все происходит очень быстро. Цель преследуется только одна - мгновенно убить противника, убить любым способом, любой ценой, все-равно, чем и как, лишь бы убить. Именно в этот момент в человеке просыпаются все те звериные инстинкты, благодаря которым его первобытные предки могли жить среди зверей. В ход идут руки, ноги, головы, зубы, ножи, лопаты — все, чем можно бить и до чего только можно дотянуться руками. Человек превращается в боевого робота, становится настоящей машиной убийства. Сказываются часы изнурительных тренировок по отработке однообразных движений и приемов. Руки и ноги действуют сами, мозг работает в сотню раз быстрее обычного, восприятие окружающего обостряется до предела, человек видит и слышит вокруг себя буквально все.
Солдаты начали бой так, как всегда дрались на занятиях в подразделениях и для отдыха по праздникам — стенка на стенку. Но противников было слишком много, и даже такие бывалые бойцы не смогли удержать единый строй под стремительным натиском бандер-логов. Стенку захлестнула волна чужих тел, строй был окружен, смят и разорван. Бандерлоги мигом растащили солдат, навалились по двое-трое на одного, наседая на каждого по отдельности и не давая людям объединиться. Дело мигом приняло серьезный оборот.
Первого бандерлога Гастелло поймал на приклад, отправив его с раздробленным черепом на пол, второго ударил стволом в живот и тут же получил страшный удар кулаком сбоку в голову. Выронив рэйлган и полетев на пол, он немедленно схватил упавшего первым врага за башку и мощным рывком свернул ему шею. Тут на него на-прыгнули откуда-то сбоку и сверху, навалившись не то вдвоем, не то втроем. Железные пальцы мертво впились ему в шею, выискивая кадык, чьи-то острые зубы вцепились в левое плечо,
над лицом взмыла вверх рука с ножом, а сбоку кто-то со всей дури наотмашь бил его по физиономии.
Чужие пальцы давили горло так, что глаза лезли из орбит. Он перехватил руку с ножом и неимоверным усилием удерживал ее, не обращая внимания на боль в плече и зажмурившись от ударов. Второй рукой он подбирался к перекошенной роже бандерлога. "Силы нет — дави на глаз!" - так когда-то учил его Гоблин. Нащупав потную физиономию врага, диверсант на всю глубину запустил два пальца ему в глаза. Указательный и средний со склизким чвяканьем протиснулись во влажную мякоть, и чужие глазные яблоки как две отвратительные виноградины упруго лопнули под пальцами. Дикий вой, огласивший поле боя, ласкал слух. Изогнувшись дугой, Гастелло сбросил с себя держащегося за морду строгга, подтянул колени к груди, выдернул из ножен на голени стилет и изо всех сил лягнул чужого сапогами в рожу. Повернувшись влево, он оказался нос к носу с вцепившимся в его плечо зубами бандерлогом, которого кто-то пытался оттащить от него за ноги. Не обращая внимания на дикую боль в плече, диверсант коротко ткнул противника стилетом, на всю длину загнав узкое лезвие в неприятельский глаз. Вражеские челюсти мгновенно ослабли, и второй удар в горло окончательно завершил дело. Гастелло перекатился и встал на четвереньки, ударил стилетом в пустую глазницу вырубленного слепого и вскочил на ноги.
Кругом уже стоял оглушительный крик и визг, перемежаемый настолько густым и отчаянным матом, что понимай строгги хоть немного по-русски, враз бы от стыда лишились рассудка. В долю секунды, охватив взглядом поле, Гастелло понял, что дело, похоже, швах. Под грудами тел в серой форме своих было просто не разглядеть.
Слева от него Кабан врезал бандер-логу с правой, врезал мощно, на пронос, вложив в удар весь свой немалый вес. Огромный кулак, оснащенный утяжеленным армейским кастетом, начисто снес половину бандерложьей рожи, проломил череп и послал бесчувственное тело параллельно полу вдаль, в воду. Неплохо! - мелькнула у бойца мысль. Низко пошел, видать к дождю!
Мгновенно сориентировавшись, он бросился к ближайшей груде тел и воткнул стилет в область почек навалившемуся сверху строггу. Стаскивая чужого в сторону, он одновременно давил на ручку стилета и, поддев обмякшее тело на нож, отшвырнул его в сторону, после чего под извивающимися телами показались взбрыкивающие ноги в сапогах знакомого образца. С другой стороны кучи Кабан обрушил на чужую голову кастет, умело вогнав в темечко врага стальной шип. Гастелло несколь-
ко раз быстро пырнул следующего бандерлога куда попало и сдернул его в сторону, освобождая своего. Снизу выскользнул перемазанный в красной и оранжевой крови Гоблин, свирепо ощерился, ткнул в Гастелло окровавленным пальцем, крикнул:
- Не дави на нож - пол поцарапаешь! - и тут же кинулся кого-то резать.
Немного в стороне бодро прыгал Негатив. Ухватив бандерлога двумя руками за уши и что-то яростно выкрикивая, он с подскоком бил его коленом по морде, закрываясь схваченным бандерлогом от двух других и не давая им подойти. Руки монстра безвольно болтались, да и сам он давно бы уже упал, если бы не крепость ушей, за которые его держали. Негатив резко дернул голову вверх, перехватился руками поудобнее и заученным движением свернул строггу позвонки. Скользнувший слева второй строгг ударил его прямым в голову, но Негатива на такие дешевые трюки было не купить. Его левая рука змеей проскользнула поверх бьющей конечности, ухватила ее намертво, а правый локоть тут же ударил в сгиб и с треском выломал сустав в обратную сторону.
В этот момент увлекшийся наблюдением Гастелло почувствовал кого-то сзади и, быстро присев, обернулся. Набегавший бандерлог мгновенно получил страшный удар мозолистым кулаком в промежность и, скрючившись, без звука упал на пол. Диверсант заколол его как свинью и в тот момент, когда он выдергивал из тела длинное жало стилета, его ударили прикладом по затылку.
Из глаз полетели такие искры, что у него даже промелькнуло опасение, как бы не запалить чего ненароком. Удар швырнул его вперед, однако боец тут же привычно сгруппировался и, ловко перекувырнувшись, вскочил на ноги. Сквозь кровавую пелену он с трудом разглядел прыгнувшего бандерлога, с ходу ухватил его за одежду и мощным рывком принял монстра на репу. Голова строгга мерзко хрустнула под ядреным солдатским лбом, а Гастелло по инерции привычно завершил любимую комбинацию парой ударов коленом и локтем.
Кабан зверски рычал, сокрушая один череп за другим. Видя, что помощь там не нужна, Гастелло бросился к Тарзану, на которого наседали сразу двое. Одному он привычно ударил стилетом в спину, одновременно рванув второго за шлем на себя. Тарзан сразу прыгнул вперед и перерезал бандерло-гу горло. Чужая кровь фонтаном ударила ему в лицо, но сейчас было не до этого. Гастелло подскочил к Кабану которого снова повалили на пол, кусали, рвали ему рот и душили уже втроем. Он с разбегу ударил сапогом по морде самого активного. Голова монет-pa мотнулась как шар на веревке, а после укола в спину строгг затих. Второй сразу бросил сержанта, вскочил и кинулся на Гаса, однако получил сокрушительный удар на противоходе в рыло и, отчаянно взбрыкнув, грохнулся на спину. Гастелло заколол и его, схватил за ноги третьего, мертво вцепившегося Кабану в горло, развел бандер-ложьи ноги в стороны и изо всех сил засадил сапогом между ними. Кабан что-то кричал, но Гастелло ничего толком не слышал, колотя ногой с такой скоростью, на которую только был способен и вкладывая душу в каждый удар. Сдернув вырубившегося бандер-лога в сторону, он проткнул и его. Хык-нув на выдохе, Кабан одним ударом добил последнего и поднялся на ноги, держась левой рукой за правое ухо.
- Падла, последнее целое ухо обгрыз! - крикнул он.
- Ты в штанах лучше проверь — все на месте? — присоветовал откуда-то сбоку Гоблин.
Гастелло глянул в ту сторону, но его тут же ударили со спины, он упал, и на него визжащим клубком накатились Кабан и очередной бандер-лог. Задыхаясь под борющимися телами, придавленный Гастелло слепо шарил по полу. Под правую руку ему попала чья-то разбитая голова, и под пальцами отвратно зашуршали крошки раздробленных костей черепа. Левая рука нащупала автомат. Рванув его на себя, он с силой перевернулся на бок, выкрутившись из-под двух тел. Затем вскочил, смахнул с глаз перемешанную с потом кровь, прыгнул к сцепившейся парочке и ловко ткнул монстра стволом в глаз, попав по пальцу уже выковыривавшему этот же глаз Кабану. Вдвоем они мгновенно прикончили строгга и встали спиной к спине.
Численное превосходство и биологическая слаженность - именно то, что должно было принести строггам безоговорочную победу, сослужили им на поле боя самую дурную службу. Каждый строгг норовил вцепиться в землянина, ударить, придушить - все непременно хотели проделать одно и то же сразу, а в результате только мешали друг другу.
Дальше все уже пошло как обычно. Они бились рядом, не давая подойти к себе никому. Диверсанты вкладывали в удары всю мощь своих тренированных тел и били, доворачивая корпусами от бедра, с размаху, с плеча, локтями, пальцами, коленями, с руки, с ноги и головой. Гастелло и Кабан мертво держали круговую оборону, и их огромные мозолистые кулаки разили врага как пушечные ядра.
Бах! И бандерлог со сломанной челюстью полетел вправо.
Бац! И бандерлог с пробитым черепом отлетел влево.
Р-р-р-р-аз! И бандерложий позвоночник с треском лопнул об колено.
Хрясть! И бандерлог с переломанным основанием черепа тряпкой упал под ноги.
Монстры разлетались как кегли, и далеко не все из них снова поднимались на ноги. Гастелло хватал чужие руки и ноги в жесткие захваты, ломал кости и суставы, рвал слюнявые пасти и кадыки, драл волосья вместе со скальпами, рвал в клочья одежду, заодно лоскутами выдирая кожу. Перемежая завывания с громкими хыкань-ями, Кабан демонстрировал виртуозное владение кулаками и кастетом, нанося смертельные удары по перекошенным рожам, бритым затылкам, подставленным макушкам и позвоночникам, время от времени стряхивая со стальных шипов отодранные куски чужого мяса.
Один за другим к "стенке" примыкали остальные диверсанты, и через полминуты в привычный строй встало уже шестеро. Как только это произошло, рукопашная закончилась, и вместо нее началась зачистка помещения от живой силы противника. Земляне не могли устанавливать прочной телепатической связи друг с другом и в этом, несомненно, уступали бандерлогам. Зато у каждого из них за плечами было несметное количество обычных драк и сотни смертельных рукопашных боев. Но самое главное - у них была несгибаемая воля, неукротимая свирепость их диких предков и неистовое желание победить, во что бы то ни стало. И под таким напором строгги сперва дрогнули, а потом и сломались окончательно.
Плотным строем, железной поступью стенка лихо шла вперед, сокрушая врага как бульдозер гнилой забор. Диверсанты рубили бандерлогов напрочь, подбадривая себя дикими выкриками и зверским хохотом, за которыми совсем было не слышно предсмертных воплей забиваемых. В течение минуты основное сопротивление было сломлено, а враг полностью деморализован зверским натиском и потерями. Теперь уже земляне рассыпались по сторонам и безжалостно добивали оставшихся. В углу плечом к плечу сражался с противником личный состав гвардейской разведгруппы "Упырь". Демон, Крю-гер и Угрюмый бились как львы, только черными молниями сверкали здоровенные ножи, мелькали пудовые кулаки и грязные сапоги. Под яростным вихрем ударов бандерлоги падали, как скошенная трава.
- Ку-уда-а?! - орал Демон, схватив кого-то за руку, раз за разом просовывая нож в брюшину и при каждом удачном попадании вскрикивая: - Оу, йе!
- Ста-аять, мурзик! — хором вопили Угрюмый с Крюгером, окучивая противника сапогами и полосуя его с двух сторон огромными, как сабли, тесаками.
Судя по отчаянным воплям противника, бандерлоги уже жалели о том, что ввязались в такую мясорубку , но ничего поделать уже не могли Стрелять без боязни убить свомх было нельзя, да никто бы ужеи не дал а биться на кулачках по сравнению с землянами они не умели и потому гибли с ужасающей скоростью.
Бой понемногу затихал, в углу бравая троица дружно, в шесть кулаков и столько же сапог. отчаянно дуплила последнего, самого с тойкого бандерлога. Не выдержав бешенного напора, строгг упал без чувств.
- Все живы?! - крикнул Гоблин
- Да вроде... - озираясь и зажимая разрезанное плечо, ответил ПУШИСТЫтый.
Пол был завален стонущими равными, молчаливыми трупами и обильно залит красной и оранжевой кровью. Тяжело дыша и бешено сверкая глазами, победители дико озирались,
Дурным голосом заорал Угрюмый
- В смертельной рукопашной манда ветеранов полка "Пернатый Змей" вырвала очко у команды багндер логов!
- Так! - Гаркнул под дружный хохот Гоблин. - Быстро! Всех холодных и лежачих - в воду!
Шатаясь от усталости, они принялись лись подтаскивать тела бандерлогов к краю и спихивать вниз. Угрюмый вое пел:
Поеду в Тамбов и сорок зубов Из золота вставлю я в пасть! Куплю самовар, часы, портсигар Ну, где же мне такому пропасть!
В воде началось такое, что описать словами невозможно. Рыбы как будтовзбесились, на нежданное угощение примчалась вся пещерная живность из самых дальних закутков, и поверхность реки бурлила как чан с кипятком. Через пару минут вода окрасилась в мутно-оранжевый цвет, а бойцы все бросали и бросали вниз, в бурлящую воду, тела.
- Живых добиваем? - устало спросил Негатив.
- Сейчас! — злобно рыкнул Гоблин. — Всех в воду, мразей! Живой, не живой - мне без разницы! Пускай со своими рыбами сами договариваются.
Когда спихнули последнего, диверсанты отошли в сторону, на чистое место, и попадали на пол. Пушистый и Негатив стерегли, а остальные стонали и хвастались друг перед другом ранами и порезами.
Тарзан, обладавший недюжинными познаниями в области полевой медицины, самолично обработал раны страждущим, прихватывая края разрезанной плоти скобами и сперва поливая разрезы заживляющим гелем, а потом закрепляя специальным клеем. Больше всего времени ушло на откушенный край уха Кабана.
- Угрюмый, - хрипло позвал Гоблин. - У тебя помады, случаем, нет?
- А зачем тебе?!
- Да что-то я хреново выгляжу... Угрюмый засмеялся и перелез поближе к Гоблину.
- Ты... эта... как там... гравицапа эта ихняя. Она на что хоть похожа?
- Сейчас увидишь.
- Нет, а все-таки?
- Ну, на что похожи "ихние", - Гоблин показал пальцем на беснующуюся воду, - я не знаю, да и никто не знает. А наши, человеческие, похожи на китов.
- Это кто такие - киты?
- Блин, с вами не соскучишься! — покачал головой Гоблин. - Ты кирпич когда-нибудь видел?
- А то нет!
- Ну, слава богу, хоть что-то.
- Кирпичи — они повсюду. Я, как только на рожу Крюгера посмотрю, — сразу кирпич искать начинаю.
- Не отвлекайся. Так вот, если кирпичу слегка закруглить края и приплюснуть, то очень похоже будет.
- На рожу Крюгера?! Не надо ничего закруглять, и так фиг отличишь!
- Тьфу! Ты слушай и не перебивай! Я про генератор и кирпич говорю! И длинной он метров в сто.
- А-а... Понятно. А кит — это кто?
- Кит.... Ну, это такой монстр, на Земле живет, под водой. Очень большой, но безвредный.
- Что-то я безвредных монстров пока не встречал... Разве что Крюгера. Пока он трезвый, конечно.
- Ну, ты-то любой одинаковый: что трезвый, что пьяный, - вставил Крю-гер. - Кстати, ты там, у зергов, какую-нибудь зазнобушку случаем не оста-
вил? Зеленую такую, с тухлыми глазами? А-а-а, то-то я сразу не сообразил, чего это ты так отбивался, когда тебя два взвода с сетями ловили! Выходит, к милой рвался! Смотри, как бы эта жабеня на алименты не подала.
- Да ладно - "у зергов"! Тебе и зергов никаких не надо. Я же помню, какую шимпанзебру ты себе загарпунил.
- Че-ево-о?!
- Ну, это животное, с которым ты перед отлетом гулял. Я сперва подумал, что Годзилла на гарнизон напала, а это оказалась твоя телка! Ты, кстати, ее в Голливуд не пробовал пристроить, в жутиках сниматься? Ей ведь даже грима не надо, сплошная тебе экономия.
- Я тебя сперва куда-нибудь пристрою, балбеса. Ничего в бабах не понимает, а все туда же! Женщина должна быть такой... - Крюгер сладко потянулся. - ...Чтобы с ней надо было сперва бороться, а потом ее... побеждать!
- Да-а-а... - тоже потягиваясь и кряхтя, мечтательно протянул Угрюмый. — Я бы тоже сейчас с кем-нибудь поборолся раза три без передыху... Эх, блин, вот разгоним всех монстров -и заживем счастливо! Как в песне чтобы:
Так уж случается — служба кончается,
Дедушки едут домой! Юноши-воины, будьте достойны Чести великой такой!
Поселюсь-ка я в деревне, у речки... Чтобы каждое утро — свежие батистовые портянки и все такое!
Демон с Крюгером громко заржали.
- Ага! - Мечтал Угрюмый дальше. - А в свободную минутку буду прививать малину к груше, как дедушка Мичурин. А потом - спокойно околачивать результат! Ну и прочее там будьте любезны.
- В какой деревне?! ~ грубо перебил его Крюгер. - Ты же там на трактор с вилами бросаться будешь! Тебя, рожу расстрельную, к мирным людям на пушечный выстрел подпускать нельзя. Жить ты будешь в зоопарке, возле деревни Нижнекальсоновка, это которая на Каннибальских островах, и нормальным людям тебя только за деньги показывать будут. На клетке табличка: "Рядовой Угрюмый. Убил народу больше, чем любой из вас за всю жизнь воробьев видел". Кормить будут три раза в день, через решетку и только с копья. По праздникам будут шимпанзе тебе приводить, а по большим праздникам - гориллу. А то куда там - "в деревню"...
- Это твою, что ли — шимпанзе? — нагло осведомился Угрюмый. — Ревновать, случаем, не будешь? Или ты уже с ней не справляешься?
- Я сейчас в лоб как дам — уши отклеятся.
- Рот закрой — кишки простудишь.
- Сам закрой — трусы видно.
- А вот сейчас рожей об пол — спина не покраснеет?
- Ты зубья спрячь свои - вырву.
- Сдохни, жаба.
- Еще раз вякнешь — и башня слетит, черт тупорылый.
- Вы бы, чем валяться без дела, -вставил Демон, - лучше бы встали да подрались, что ли, а я бы поглядел. Заодно Гоблин зачеты бы кое-какие выставил. А то все лаетесь, лаетесь, а проку — ноль.
Крюгер хрипло захохотал.
- Наши зачеты во-он там плавают, - он ткнул пальцем в сторону бурлящей воды. - А как я главного запорол, а?! Гоблин, мне однозначно бронзовый бюст на родине должны поставить!
- Бронзовый бюст — это вряд ли, разве что внеочередное воинское звание "старший прапорщик" выхлопотать могу, - мрачно сказал Гоблин под гнусное хихиканье Угрюмого. - Хорош вылеживаться, отцы! Пойдем, закончим дела наши скорбные, пока они не закончили нас. Все заряды — оставить здесь.
- Это почему? - недоуменно спросил Крюгер.
- Достаточно будет моего. Нельзя складывать все яйца в одну мошонку. Меня только одно беспокоит: как себя чувствуют механизмы взрывателей после этого гр<вырезано цензурой>ного импульса. Шлемам-то нашим, того... кранты... А ведь в них защита самая крутая.
Он тяжело поднялся на ноги, взял свой рюкзак за лямку и, устало волоча его за собой по полу, побрел в сторону прохода. Остальные потянулись следом. Посматривая по сторонам, они двигались к конечной цели своего похода. Сперва они пошли через длинный прямой туннель, беспрепятственно открывая перегораживающие его отсе-катели. С левой стороны Гоблин заприметил дверь в технологический туннель и на всякий пожарный открыл и ее. Потом они подошли к небольшому шлюзу и, наконец, вышли в самую большую пещеру из всех, что попались им по пути.
- Ну, вот и прибыли, - вздохнул Гоблин. — Объект "Папаня" собственной персоной.
Со стороны они были похожи на шайку тяжеловооруженных гопников: немытые, оборванные, с разбитыми физиономиями, кое-где порезанные, перемазанные грязью и кровищей. Девять усталых, битых жизнью и войной мужиков стояли на площадке у входа в подземный зал. Стены его уходили верх, в непроглядную темень, и высоту потолка на глаз определить было никак невозможно. От их ног вниз спускалась пологая, широкая лестница с невысокими металлическими ступеньками. А далеко внизу, метрах в ста, придавив своим непомерным ве-сом амортизационную подошву, равнодушно возлежала чернильно-черная туша гравитационного генератора.
Сказать, что объект "Папаня" был огромным, значило вообще ничего не сказать. Он был циклопическим. И действительно походил на выброшенного на сушу кита или оплывший от жары кирпич. Солдаты молча смотрели на безобидный с виду агрегат, незаметно для глаз копивший силы для убийства их товарищей.
А в это время в сотне тысяч километров от Строггоса командиры зависших над плоскостью орбиты рейдеров "Кингпин", "Янцзы" и "Че Гевара" закончили подготовку к залпу. В носовых частях военных звездолетов плавно раскрылись лепестки диафрагменных затворов, и чудовищные жерла гравитационных разрядников бездушно уставились на зловредную красную планету.
На командирском мостике флагмана "Че Гевара" в креслах расположились три руководителя операции. В центре сидел угрюмый как туча гросс-адмирал Куки, слева от него -адмирал Майке, а справа — седой генерал Карабас. Приподняв черную бровь, гросс-адмирал внимательно посмотрел на свои именные командирские часы и перевел взгляд на корабельный хронометр. До критической отметки оставалось ровно десять минут. Он повернулся к Майксу и тихо спросил:
-Ну?
- Чо "ну"? — угрюмо ответил Майке. - Мочить пора, а не нукать!
- Ты еще поучи меня! — огрызнулся Куки. - Вечно одно на уме - лишь бы мочить!
- Можно подумать, у тебя что-то другое на уме, - криво усмехнулся Майке, щелбаном сшиб с лацкана кителя пылинку и, обращаясь к командиру корабля, сказал: - Заводи свою машину, кудесник!
Командир флагмана кивнул в ответ, четко повернулся к пульту и дал команду начать обратный отсчет.
Во чревах трех исполинских рейдеров одновременно врубились механизмы термоядерной накачки. Предупреждая экипаж о готовящемся разряде, на всех палубах оглушительно взвыли ревуны. Не занятый на вахте личный состав мигом разбежался по разгрузочным шахтам, а вахтенные намертво пристегнулись к сидениям.
Командир быстро отдавал приказы, которые дублировались экипажами всех кораблей, взятых в захват, неприятелем. Захваченные звездолеты начали постепенно разгонять маршевые двигатели на полную тягу, чтобы в момент уничтожения планеты поиметь хоть какой-то шанс вырваться из гравитационного захвата и успеть отскочить в сторону от расколотого Строггоса.
Гросс-адмирал краем глаза взглянул на сидевшего в соседнем кресле справа генерала Карабаса. Командующий дивизии "Мертвая Голова" враз постарел лет на двадцать. Лицо его не выражало абсолютно ничего. Только глаза стали совсем пустыми, как стеклянные синие пуговицы. Через десять минут где-то в глубине этой паршивой планеты должны были погибнуть все его лучшие люди, потому как датчики зарегистрировали только два взрыва. Десять минут...
Переживает мужик... Гросс-адмирал Куки сочувственно вздохнул, осторожно наклонился влево, в сторону кресла Майкса, и тихо позвал:
- Майке!
- Чего тебе? — недовольно пробурчал адмирал, вытянув ногу и внимательно разглядывая отполированный до зеркального блеска ботинок.
- На спор, что они успеют?
В глазах адмирала загорелся зверский огонек, и он сел прямо.
- На что забьемся?
- Ящик "Балтики" номер один! Адмирал на секунду задумался.
Ящик "Балтики" номер один здесь стоил ровно два его месячных жалования. Майке быстро посмотрел на часы, бодро кивнул и ударил с гросс-адмиралом по рукам.
Стоявшие под тысячетонным сводом последней пещеры диверсанты молча смотрели на генератор.
Гивардэйсы-дысантныкы! хрипло сказал Гоблин. - Нашу боевую задачу - обрубить волосатые щупальца строгговским милитаристам-агрессорам - считаю практически выполненной!
Офицер вздохнул и с кряхтением сел на пол. Расстегнув рюкзачок, он выкатил наружу тяжеленный, черный, похожий на увеличенную капсулу с лекарством аннигиляционный фугас. Положив его на пол и нежно оглаживая полированный металлический бочок, он поднял голову и спросил:
- Угрюмый, ты с этой штукенцией знаком?
Угрюмый отрицательно покачал головой, присел рядышком на корточки и сказал:
- Неделю уже с такой же на горбу таскаюсь, а эти два паразита так ничего и не говорят. Я сперва решил, что они спецом ее мне подсунули, для прикола. Ну и выкинул незаметно. Так Демона чуть припадок не хватил! Пришлось возвращаться забирать. Я так понимаю, это бомба какая смертельная? Ядреная?
- Бомба, Угрюмый, это то, что сверху бросают, - снисходительно сказал Гоблин.
- Понял, понял. Значит, диверсионный фугас?
-Он.
- Смертельный?
- Я бы даже сказал — особо смертельный. Не какой-то там шалляй-валяй, а с начинкой из антиматерии, экстерминационное устройство "Сатана", в народе именуемое "Мамочка"
- Давай по половой принадлежности ее бомбой звать будем, ага?
Угрюмый поднял глаза с бомбы на. Гоблина. После бандерложьего удара в лоб у того в глазах полопались сосуды, и все белки стали кроваво-красными. От этого лицо приобрело выражение настолько демонически-зверсвое, что смотреть без содрогания было невозможно.
Гоблин улыбнулся, и Угрюмому почудилось, что тот сейчас прыгает вперед, набросится на него и вопьется клыками в горло. Угрюмый зажмурился, потряс головой и отвел взгляд.
- Слушай, на тебя смотреть страшно! Прямо какая-то вампирская драку-ла!
- А ты не жмурься тут, как майский сифилис, а слушай внимательно. Не то сейчас поцелую!
- Ты прекращай уже" - не на шутку запереживал Угрюмый, отодвигаясь
- Не бойся, без языка! - улыбнувшись, жутко подмигнул кровавым
глазом Гоблин. — Смотри сюда. Время обратного отсчета выставляется миг здесь, - Гоблин ткнул пальцем в маленькую рукоятку возле индикатора.-Смотри, не ошибись! Вот эту вот. вторую, не трогай, иначе рванет сразу. Хотя чего вообще от нее после импульса- ждать — я уже не представляю.
- В смысле? — вопросительно выгнул бровь Угрюмый.
- Ну, тут такая ботва. Она или включится и сработает, как положено, через выставленный интервал, или сразу рванет. Тогда нам сразу кранты, вот. Знаешь анекдот про Золушку?
- Похабный?! - сразу оживился боец.
- Нет, учебно-познавательный. Слушай сюда. Значит, Фея к Золушке прилетает и спрашивает:
- Золушка, а где твои сестры и мачеха?
А Золушка в ответ:
- На бал уехали...
- А ты почему осталась дома? Золушка ноющим голосом:
- Потому, что у меня понос, и я боюсь из дома выходить...
- А ведь я могу помочь твоей беде, дитя мое! Вот тебе волшебная золотая затычка! Воткни ее себе в задницу и смело отправляйся на бал! Но помни: как только часы пробьют полночь, с двенадцатым ударом часов твоя волшебная затычка превратится в огромную желтую тыкву!
Угрюмый громко захохотал, но тут же замолк, нахмурился и с подозрением посмотрел на часы.- Правильно, не смейся, потому как, чует сердце мое, мы все получим в задницу по огромной желтой тыкве. И ты, между прочим, первым. Как перспектива?
- Ну, я даже не знаю... Безрадостная, блин. А ведь я себя, дорогого, завсегда берегу! - прогнусавил Угрюмый, ворочая пальцем в ноздре.
- Не ковыряй в носу, мозги поцарапаешь!
Угрюмый испуганно-резко выдернул палец из носа и внимательно его осмотрел. Не обнаружив на нем мозговых соскобов, он спокойно засунул его обратно в нос.
- Угрюмый, давление на котлах?
Не вынимая пальца из ноздри, Угрюмый скосил глаз на часы и прогнусавил:
- Сто семьдесят девять - тридцать.
- Слушай дальше. До перезарядки осталось всего полчаса. Точно определить момент готовности нельзя, приборов у нас никаких нет. Да нам на это уже наплевать, потому что ему для окончательной накачки именно полчаса и надо, а за это время мы его успеем ровно шесть раз взорвать. - Гоблин внимательно посмотрел на потолок — туда, где по его соображениям висели ударные силы земного флота. - Хотя я больше чем уверен, что наши гвардейцы шарахнут по нам из всего, что у них есть, не дожидаясь обозначенного времени. Ну да хрен с ними, нам не привыкать. Хотя поторопиться не мешает. Как считаешь, Угрюмский?
- Вообще-то, конечно. Я подыхать до срока не хочу. Ну, так чего там?
- Вся ботва тут в том, что вокруг генератора при накачке появится мощное магнитное поле, скорее всего — уже появилось. Настолько мощное, что всех, кто подходит ближе пятидесяти метров, тут же выворачивает наизнанку. Основная масса стоящих рядом вообще вырубается напрочь. А непосредственно перед гравитационным импульсом напряжение поля не держит вообще никто, нет таких людей. Ты как сам-то?
- Я и раньше никогда не жаловался, а когда курс лечения закончили, докторишка сказал, что с головой у меня теперь все в порядке надолго. Говорит, сможешь переносить такие удары, от которых даже шамблер сразу ласты заворачивает.
- Удары - это одно, а поле - совсем другое.
- Кто бы спорил! Да чего там, ты же знаешь, как я удар держу, не то, что какое-то вонючее поле. И нервы у меня железные, как веревки!
Гоблин знал. Завалить Угрюмого было совсем непросто, равно как и спорить с ним было абсолютно бесполезно. Угрюмый беспокойно заерзал и спросил:
- А может лучше все-таки эта... то-во... точок отключить?
- Да нету в нем никакого точка, за-мумил ты уже! Он сам по себе работает, ничего не потребляя, и даже наоборот, точок этот самый наружу выдает. Чтобы грамотно выключить, полк ботаников надо пригнать и дать им неделю поковыряться. А тем временем эти уроды все транспортники на планету уронят да еще чего-нибудь испакостят.
- Хм... Значит, вот этой пимпочкой включается?
- Ага. Жмешь вот сюда - чик! А дальше - рэкс, пэкс, фэкс...
- ...жесткий секс?! - радостно подхватил Угрюмый.
- Ладно, давай, иди уже, маньяк.
- Предлагаю все-таки посчитаться, кому идти, чтобы все по-честному! А не то - ишь, обрадовались! Так и норовят на меня все свалить! - сказал Угрюмый. И, начав от себя, принялся считать, по очереди тыкая пальцем в приятелей:
- Эни, бени, рики...
Рука застыла в воздухе, так и не ткнув в Демона.
- Ну, и кто же у нас будет "фа-ки"? — саркастически осведомился Демон.
- Да ладно, хрен с вами, я и сам все подвзорву!
- Давай, вали уже, Угрюмский, -поторопил Гоблин. — Как говорил капитан известного парохода "Титаник": "Full steam ahead and fuck the icebergs!"
Угрюмый закатил бомбу в пустой рюкзак, подхватил его, с усилием закинул на плечо и быстро двинулся к генератору. Место закладки не имело никакого значения, потому как радиус аннигилируемого пространства захватывал весь генератор целиком и даже выходил за пределы помещения.
Остановившись на краю лестницы, он обернулся и спросил:
- Крюгер, если она сразу рванет, что там от тебя богу передать?
- Если сразу, то я и сам подтянусь следом за тобой, перетру лично. А вообще я сегодня рыл пятнадцать бан-дерлогов вперед себя с докладом заслал, пускай пока с ними за жизнь по-гутарит.
Угрюмый поскакал вниз по лестнице, громко распевая на ходу:
Все мы дети великой державы, Все мы помним заветы Отцов! Ради Родины, Чести и Славы, Не жалей ни себя, ни врагов!
Гоблин безучастно смотрел сверху вниз. Сил о чем бы то ни было думать, уже не было. Бежавший далеко внизу Угрюмый казался ему муравьем возле грузового ангара.
Диверсант подошел к гигантской подошве, на которой сонно покоилось огромное тело генератора. Угрюмый задрал голову и посмотрел наверх, пытаясь окинуть взором сразу весь агре-
гат. Крутой черный бок резко уходил вверх. Здоровенный, сволота! Присев на корточки, боец огляделся, положил свою винтовку на пол и принялся прилаживать бомбу:
- Ну давай, "Маманя", пристраивайся к "Папане"! - под ровный гул генератора он ловко установил заряд. -Вот сюда. Тэк-с, вот у нас рубильничек. Давай-ка, родимая, включайся...
Внезапно генератор загудел сильнее, и сразу страшно закружилась голова. Мир перед глазами плавно свернулся в узкую трубу с фиолетовыми стенками. Содержимое желудка стремительно поднялось ко рту и тугой струей рванулось наружу.
Угрюмый рухнул на четвереньки, и его вырвало прямо на пол. Стоя на карачках, он тупо смотрел на заблеванную бомбу. Где-то далеко-далеко. на выходе из фиолетовой трубы, на дисплее мигнули, запрыгали, и побежали с бешеной скоростью цифры.
Сознание быстро покидало могучее тело. Однако годы тренировок не прошли даром, и в дело включилось ответственное за экстремальные ситуации подсознание. Каким-то уголком мозга оцепеневший диверсант понял, что взрыв произойдет не через пять минут, а самое большее - через полторы И звериный инстинкт, выручавший err всегда и везде, не подвел и на этот раз Отключающийся мозг погнал ослабшее тело обратно, прочь от смертельной опасности. Мигом забыв про головокружение и тошноту, Угрюмый схватил оружие, вскочил на ноги и побежал так, как не бегал никогда в жизни.
Кровь кувалдой стучала в висках встречный ветер высушил на физиономии пот. Вверх по ступенькам Угрюмый прыгал как подстреленный тигр через пять за раз. Глядя на него, стоявшие наверху сначала заржали, но потом поняли, что здесь что-то не так и напряглись. Первым сообразил Пушистый:
- Блин, щас ведь рванет! - и понесся по коридору.
Всех сразу как сдуло. Отбежать надо было минимум метров на пятьсот иначе могло захватить всех. Это уже было серьезно, и солдаты рвали из всех сил. Последним бежал Гоблин и опускал за собой все двери. Зачем -непонятно, потому как никакие двери аннигиляцию остановить не могли.
Проскочив шлюз, диверсанты вырвались в главный туннель и плотной группой понеслись вперед. Заметив впереди справа вход в технологический туннель, Гоблин заорал:
- Поворачивай!
Наклоняясь над полом и отчаянно буксуя, группа влетела в проход. Угрюмый вырвался вперед и даже поравнялся с Пушистым, соревноватьс-с которым в беге не мог никто и никогда.И как только лязгнула последняя закрытая Гоблином дверь, счетчик на бомбе показал четыре нуля. Тихо щелкнул выключатель, обесточивший генератор магнитного поля. До поры дремавшая, а теперь ничем не сдерживаемая, дьявольская начинка экстер-минационного устройства "Сатана" неудержимо рванулась наружу, неистово пожирая вокруг себя все и вся.
Военные физики Империи свое дело знали, как следует, и работали на совесть: в течение доли секунды зловредный генератор без следа исчез в смертоносном пламени аннигиляции, а вместе с ним и вся пещера, на месте которой образовался аккуратный, начисто выеденный изнутри пустотелый шар со стенками из оплавленной стеклянистой массы.
Ничего этого бегущие изо всех сил диверсанты не видели и ни за какие деньги смотреть бы не согласились. Зато сидевший в нескольких тысячах километров от взрыва дежурный орбитальной войсковой сейсмостанции зарегистрировал на экране третий пиковый скачок последнего взрыва. Сам он толчка при этом не ощутил, но от радости подскочил чуть ли не до потолка и оглушительным воплем немедленно доложил по инстанции о том, что в последнем квадрате зафиксирована сейсмическая активность предполагаемой мощности.
- Ы-ы-ы-ы! — яростно взвыли все, кто находился на мостике, и громче всех орал седой генерал, мигом вскочивший на стол командира и пустившийся там в пляс, мощными пинками прыжковых сапог отсылая дорогие письменные приборы в разные концы помещения.
- Успели, мать вашу растак! — орал скачущий по столу Карабас. Впрочем, ничего другого от своих бойцов он, в общем-то, и не ждал.
Гросс-адмирал Куки пригнулся, пропуская над головой пролетающую чернильницу, и дал отмашку командиру. Командир флагмана продублировал команду, и гигантские корабли начали медленно разворачиваться прочь от планеты для разрядки генераторов.
Гросс-адмирал повернулся к адмиралу Майксу, цинично подмигнул ему
и прокричал в ухо:
- Бегите уже за моим пивом, юноша!
А несшиеся по туннелю солдаты разом услышали, как за их спинами ударил исполинской силы взрыв. Подземелье потряс страшный удар, и железный пол подбросил их в воздух.
Воздух, сжатый взрывом до такой степени, что стал плотнее стали, ударил в жерло туннеля. Под чудовищным напором раскаленных газов ударной волны, несшейся быстрее пули из рэйлгана, металл закрытых Гоблином дверей лопался как полиэтиленовая пленка.
Главный удар взрывной волны прошел мимо ответвления технологического туннеля, но дверь под давлением газов лопнула, и через образовавшуюся дыру лохматым протуберанцем пыхнул длинный огненный язык. Волна как огромной рукой подняла бегущих бойцов на воздух и швырнула вперед. Оглашая коридор густым матом и отчаянными воплями, диверсанты пролетели метров пятнадцать на бреющем и кубарем покатились по полу.
Бежавшего последним Гоблина бросило сильнее и дальше всех, с разгона загнав в самую кучу вперед головой. Вот это ништяк! — мелькнула у него на лету радостно-мстительная мысль.
Образовавшаяся на месте пещеры добела раскаленная шарообразная полость жадной пастью всосала в себя воздух, и солдат проволокло метров двадцать в обратную сторону.
Встать никто не мог, потому что пол плясал под ногами как сумасшедший и солдат подбрасывало словно семечки на сковородке. Жутко скрежетали металлические плиты, где-то что-то с грохотом падало. Внезапно тряска прекратилась, так же резко, как и началась. Затем тряхануло еще несколько раз, как будто подземелья били конвульсии. А потом стало совсем тихо. Все осторожно поднимались и трясли головами.
- Ну, блин... Как в хреновом кино! -сказал Гоблин. - Угрюмый, ты как?
- Ну... я даже не знаю... - мрачно глянув на часы, процедил солдат.
- Все целы? — спросил Гоблин ос-
тальных.
- Да вроде как... - отозвался Пушистый, аккуратно трогая свою белобрысую голову.
- Пушистый, и тебя, что ли, волной догнало?! Я уж думал ты наверху, к столовой подбегаешь!
- Да ладно! - огрызнулся Пушистый. — С вами разве толком пожрешь.
- Кабан, как ухи?
- То, что еще осталось — на месте.
- Ну, бывало и похуже! - оптимистично сказал Гоблин, поднимаясь с пола . - Пушистый, ты на счетчик смотришь?
- Да чего на него смотреть — валить отсюда надо, и побыстрее. Сюда ещё лет двести спускаться нельзя будет
- Командир, быстрее надо уходить, - кривясь от боли и держась за ушибленный бок, сказал Тарзан. — Нет гене-ратора - значит, нет источника питания для тектонического стабилизатора. Если мы быстро не найдем подъемник. то не выберемся вообще, все подохнем под завалами.
Кабан вопросительно посмотрел на Гоблина и спросил:
- Валим?
Гоблин строго поднял указательный палец и ответил:
- Только не в штаны! И они побежали.
Летом солнце в Заполярье за горизонт не заходит. Оно висит над покрытым- льдом океаном, то чуть поднимаясь вверх, то снова опускаясь вниз Светит, совсем не согревая. Каждый вечер старик выходил посмотреть на солнце. Он смотрел на него подолгу, смотрел, не щурясь и не мигая. Мысли его были далеко-далеко. Они были там, где он был молод и силен. Там, где были живы все его друзья. Он помнил их всех, помнил так, будто расстался с ними пять минут назад. Лопоухий Кабан с обкусанными ушами. Маленький, вечно хмурый Угрюмый. Огромный, неповоротливый с виду Крюгер. Добродушный весельчак Демон. Насмешливый Гастелло. Молчаливый любитель рэйлганов Негатив. Беззлобный Тарзан. Высоченный Лютый. И беспощадный, как само Зло, Гоблин. Они были ему ближе, чем родные братья. Сколько вместе было пройдено и пережито... Они погибли все. Все до одного. Погибли в разное время и при разных обстоятельствах. Только смерть все приняли одинаково: спокойно и мужественно, как и подобало мужикам и солдатам. Он помнил о них каждую минуту своей жизни. Помнил тогда, когда ему было плохо. Помнил тогда, когда ему было хорошо. Помнил всегда. Каждый вечер белоголовый старик не мигал смотрел на висящее над горизонтом холодное, чужое солнце. И маленькие, злые стариковские слезы бежали пи его изрезанным морщинами щекам.
